Новости

Российские солдаты, испытавшие на себе все «прелести» войны на Донбассе, а также лицемерие и цинизм власти и своего командования, группами увольняются из армии. Об этом reuters.com рассказали сами уволившиеся военные и правозащитники.

Их рассказы ставят под сомнение утверждения Кремля о том, что на Украине нет российских войск, а за ополченцев россияне сражаются в качестве добровольцев.

Количество свидетельств того, что в Украине воюют россияне, зашкаливает: на полях боя находят российское армейское вооружение, об этом рассказывают семьи российских солдат и украинские пленные, говорящие, что были схвачены российскими десантниками.

Однако до сих пор редко удавалось находить российских солдат, участвовавших в боевых действиях в Украине и готовых об этом рассказывать. Еще реже получалось поговорить с теми, кто из-за этого уволился из армии. Издание связалось с пятерыми военными, которые вместе с товарищами недавно покинули службу, в том числе и с двумя из них, которые признались, что уволились из-за того, что солдат отправляют в Украину.

Один из них живет в Москве. Он рассказал, что летом прошлого года был отправлен в Ростовскую область на учения, но вместо этого оказался на Украине на танке в составе бронеколонны.

«Какой-то подполковник уже после пересечения границы сказал, что могут посадить за невыполнение приказа. Некоторые отказываться стали там дальше находиться», - сказал бывший военный, служивший в элитной Кантемировской танковой дивизии. Как и остальные, он говорил на условиях анонимности, опасаясь возможного преследования.

«При мне таких было двое. Куда-то их забрали. Подполковник говорил, что на них завели уголовное дело, а на самом деле, мы им потом позвонили, они дома были, просто уволились», - рассказал бывший военнослужащий.

По словам уволившихся российские солдаты и правозащитников, некоторые солдаты боятся ехать в Украину, как их заставляют воевать там, или что они разочарованы тем, как их встретило командование после возвращения с украинской территории.

Бывший танкист из Москвы говорит, что не поехал бы в Украину по своей воле: «Да нет, зачем? Это не наша война. Если бы войска там были официально, то да, это уже другое дело».

Он говорит, что был отправлен в Украину в конце августа прошлого года и вернулся в Россию в начале сентября во время первых мирных переговоров. Его экипаж управлял модернизированным российским танком Т-72Б3.

«(После возвращения в Россию) построили нас, сказали - всем командировочные, боевые, медали», - рассказал солдат.

Но в итоге, по его словам, ни он, ни его товарищи не получили ничего из обещанного, даже после того, как напомнили об обещаниях своим командирам: «Решили уволиться. Нас было 14 человек».

Имена девятерых солдат, покинувших Кантемировскую дивизию, упомянуты в переписке начальника отдела кадров Западного военного округа Виктора Мисковца и секретаря Союза комитетов солдатских матерей Валентины Мельниковой.

В письмах правозащитная организация просила уволить солдат, подавших рапорт о расторжении контракта, что, как сказал Рейтер один из военных, командование делать не хотело. Служба в Украине в письмах не упоминается. Военные, как сказано в ответе, под которым стоит подпись Мисковца, были уволены 12 декабря. Мисковец и его заместитель не отвечали на звонки.

Трое солдат из списка, с которыми связалось агентство, подтвердили, что они недавно уволились из армии, однако отказались говорить об Украине.

Представитель российского Минобороны отказался комментировать увольнение военных из Кантемировской дивизии и их отправку в Украину.

По закону, солдаты срочной службы не могут быть отправлены за границу. Но, по словам правозащитников, офицеры, используя финансовые стимулы, подталкивают призывников к тому, чтобы заключать контракты как профессиональные военные и заставляют их ехать на Украину.

Глава правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» и член президентского совета по правам человека Сергей Кривенко, который занимается защитой прав военнослужащих с начала 2000-х годов, говорит, что командование пытается найти как можно больше солдат, готовых ехать в Украину добровольно, «но это все равно добровольцы в кавычках, потому что на них оказывается серьезное давление»: офицеры используют метод кнута и пряника, предлагая большое материальное вознаграждение. «Ты не можешь преследовать кого-то за невыполнение приказа, потому что самого приказа на бумаге нет. Он только устный», - говорит Кривенко.

С 2012 года контрактникам стали платить гораздо больше, рассказывает правозащитник, ездивший в Мурманск встречаться с военными, примерно 30 из которых рассказали, что были на Донбассе.

«Теперь они получают двадцать, тридцать, сорок тысяч рублей в месяц в зависимости от звания. Некоторые даже получают шестьдесят», - говорит Кривенко.

«Как и все остальные в России, они платят за жилье, иномарки, - говорит правозащитник. - Так что если они (командиры) говорят тебе идти и отправляться в путь (на Украину), а если нет - то мы тебя уволим, то вопрос встает, смогут ли они найти деньги платить по долгам и кормить свои семьи?»

Другому солдату, который говорит, что из-за Украины уволился из армии, 21 год и он командовал расчетом реактивной системы залпового огня «Град». Военный, попросивший журналистов не раскрывать его имени и части, рассказал, что летом прошлого года его машина заняла позицию в Ростовской области, примерно в двух километрах от украинской границы на юго-западе России. Хотя офицеры говорили об операции, как об учениях, солдаты готовились к ним как к настоящим боям.

«Ехали без опознавательных знаков. Мы сняли все свои кокарды, петлицы, шевроны. Все это убрали. Сказали, что в полевых условиях без этого ходят все», - рассказал бывший военнослужащий.

«Эти маневры и правда были похожи на учения, пока в начале сентября боевой расчет не получил приказа открыть огонь по цели, находившейся на расстоянии «17 километров, может, меньше». Он сказал, что, возможно, цель находилась в Украине: «Я надеялся, что это не по живым людям было. Или что я, по крайней мере, промахнулся».

Он рассказал, что от своих товарищей военных узнал о другой батарее из его воинской части, которая перешла границу и провела на Украине 10 дней. «Непонятно, кто за что сражается и смысл этого», - сказал солдат.

В конце января он был в отпуске, когда вдруг неожиданно был вызван обратно в свою часть. «Нас переместили в другую батарею, которая должна была ехать куда-то на учения в Ростовскую область. Сказали, что там будут масштабные учения проходить и задействована очень большая группировка войск», - рассказывает бывший военный.

У него нет доказательств этого, но он не сомневался, что срочный вызов связан с войной на Украине: «А зачем еще вызывать из отпуска?».

Он и четверо других солдат решили, что лучше уйти из армии, чем отправиться воевать на Донбасс. Процедуру увольнения, по его словам и согласно документам правозащитников и военной прокуратуры, они закончили в марте.

Семья другого российского солдата, который, по подозрению близких, был отправлен на Донбасс, говорит, что отчаялась найти понимание. В октябре военные привезли семье десантника Павла Жилина из Воронежа обезглавленное тело. Они сказали, что Жилин, служивший в 331-м гвардейском парашютно-десантном полку 98-й дивизии, был убит на учениях в России.

Семья десантника сомневалась в этой версии. Первые подозрения появились, когда они по телевизору увидели десантников из той же роты, что и Жилин, в плену у украинских солдат. Позже Путин предположил, что они могли заблудиться и пересечь границу по ошибке.

Когда близкие десантника открыли гроб и увидели обгоревшее изувеченное тело, они были шокированы. Они не поверили рассказам военных о том, что это тело принадлежит Жилину.

«Я присутствовала при вскрытии (гроба), - сказала Елена Денисова, крестная мать военного, чья часть расположена в Костроме. - Там не он, это сто процентов. Это, действительно, не наш труп. Ну не наш».

«По ее словам, уцелевшие ноги были на три размера меньше, чем у Жилина. Родители десантника отказались говорить о нем. Военные настаивали на том, что обезглавленное тело принадлежало 22-летнему десантнику, что он погиб на учениях в Ростовской области и не был в Украине. В выданных ими документах, по словам Денисовой, говорилось, что он погиб от разорвавшегося снаряда.

«Это неправда», - говорит она.

Семьи россиян, погибших в Украине, обычно получают компенсацию в 5 миллионов рублей ($90 тыс.), говорят правозащитники. Большинство семей отчаянно нуждаются в деньгах. Военные попросили родных Жилина оформить документы на получение денег, но они, по словам Денисовой не стали этого делать.

«Мы пытаемся объяснить, что если это не наш мальчик, то за кого вы нам деньги будете пересылать? Нам не нужны эти деньги. Мы не богатые люди. Но мы не хотим нашего сына продавать», - говорит Денисова.

В ноябре военные похоронили обезглавленное тело на Аллее славы в Костроме рядом с другими десантниками, погибшими в конце августа и начале сентября, тогда же, когда пропал Жилин. Денисова говорит, что семья, отказывающаяся поверить военным, не давала на это разрешения.

Администратор кладбища Людмила Курочкина сказала о похороненных там солдатах:

«Это же мальчишек с Украины везли. У Жилина на кресте нет регистрационного знака. Потому что хоронили не родители, а военные. Родители не хотят верить в то, что там их ребенок», - отметила Курочкина.

Отвечавший за похороны офицер Алексей Бесфамильный отказался говорить о том, как погиб молодой десантник.

«Есть война, а есть выполнение определенных спецопераций, которое под видом чего угодно может быть, учений, не учений и так далее. Любой военный знает, что такое может быть, особенно во время службы в войсках постоянной готовности, к коим относятся воздушно-десантные войска... Тема закрыта. На ней есть определенный гриф. Есть понятие военная тайна», - подчеркнул Бесфамильный.

По рассказам солдат, их родных и российской прессы, большинство военных, воевавших на Донбассе прошлым летом -добровольно или нет, - приехали из Центральной России, Северного Кавказа и Поволжья. Однако зимой корреспонденты «Рейтер» на востоке Украины видели бойцов, прибывших из других мест.

Их появление придает веса версии о том, что военные из более близких к Украине регионов неохотно участвуют в боевых действиях.

В начале этого года вооруженные люди с азиатской внешностью ездили по Донбассу на бронетехнике и дежурили на блокпостах. Бойцы оказались бурятами, представителями монгольской этнической группы с юга Сибири, живущие рядом с озером Байкал примерно за 4500 километров от Украины.

Бурятский политик Доржо Дугаров говорит, что один из вернувшихся с Украины солдат из его республики сказал ему, что «люди не хотели идти из западной части (России), не было желания, моральный дух упал».

39-летний ополченец Евгений Романенко из Донецка рассказал, что во время февральских боев за Дебальцево он был водителем военного грузовика в составе бронеколонны, которую сопровождали два танка с бурятскими экипажами.

«Прикрывали нас. Шли один впереди, другой сзади», - рассказал Романенко в госпитале в Енакиево, где он лечился после осколочного ранения ноги.

В ответ на вопрос, были ли буряты российскими солдатами, Романенко сказал: «Да, это точно. Ребята оттуда, ясное дело, как они сюда попали и зачем».

Одного из бурятов показали по телевидению на востоке Украины, когда в компании тележурналистов звезда советской эстрады и депутат Иосиф Кобзон в честь 23 февраля отправился в донецкую больницу навестить раненых бойцов.

Кобзон разговорился с одним из солдат, который сообщил ему, что он танкист из Бурятии. Позже российская «Новая газета» опубликовала его имя - Доржи Батомункоев, военнослужащий из части 46108, дислоцирующейся в бурятской столице Улан-Удэ.

Ополченцы в Украине отрицают, что это свидетельство российской военной помощи.

«У нас есть добровольцы с Российской Федерации, - сообщил в начале марта Владимир Кононов по прозвищу «Царь», который занимает пост «министра обороны» донецких боевиков. - Может, он уволился и приехал сюда, этот танкист».

Мать Батомункоева Сесегма по телефону подтвердила, что ее сын служил в армии и был ранен в Украине. Она ездила к нему в больницу после того, как его привезли обратно в Россию.

Она отказалась говорить, отправился ли он в Украину по приказу или добровольцем.

«Он мне не говорил, что я вот поехал. Он позвонил мне 19 февраля, прокричал «Мама, я в танке сгорел» и все», - подчеркнула мать солдата